В этом году приближающийся Галан-Май Гвиона совсем не радовал. Собственно, с недавнего времени парень искренне боялся всех праздников поворота годового колеса. И причина этого крылась в его мачехе и наставнице.
Неладное он подметил уже давно. Насколько бы добрым и отзывчивым не выглядел наследник Гаранхиров, но дураком он не был. Он прекрасно понимал, что изначально Кередвен взялась его учить только для того, чтобы осваивать азы колдовства было не так скучно ее собственному сыну. Однако изначально бесталанный пасынок неожиданно показал лучшие результаты, чем Авагду. И даже тогда, когда колдунья уделяла больше времени сыну, Гвион умудрялся не отстать и даже превзойти своего сводного брата.
Собственно, мачеха давно уже давала ему книги и какие-то задания и почти ничему не учила, сама ища нечто неизъяснимое в собственных книгах или навещая «друзей» по колдовской стезе.
И, так уж вышло, причину ее изысканий Гвион давно узнал…и ужаснулся. Кередвен желала получить всю власть в Кередигоне. А для этого избавиться от деда, отца и самого Гвиона. Идти с этим к отцу и деду было делом гиблым. Элфин был безумно влюблен в свою жену и не хотел слышать в ее сторону ничего кроме хвалебных од. Дед же в последнее время сильно сдал и постоянно недужил. И, признаться, юноша был уверен, что без мачехи здесь не обошлось.
И, пожалуй, еще одной скверной новостью было то, что о собственной предполагаемой участи юный Гаранхир знал наверняка. Мачеха слишком уже подробно вдалбливала детали предстоящего действа тугодуму Авагду, полагая, что пасынок все еще собирает травы в ближайшем лесу. По сути, женщина планировала убийство. Тщательно скрытое, растянутое по времени и от того еще более жестокое. Кередвен нашла способ отдать его тело и силу собственному сыну. После чего «пропал» бы Авагду. Затем угас бы дед, а после и отец не зажился бы, а колдунья осталась бы жить в доме «пасынка», управляя землями. Все же Авагду был на подобное не способен.
Собственно, если бы время для подобного ритуала выбирал сам Гвион, он отдал бы предпочтение зиме. Особенно тем дням, когда особо зверствовала свора Гвина ап Нуда, измененным вариантом чьего имени он и сам был назван. Для темной волшбы самое то. Однако ведьма выбрала костры на Галан-Май…
Парень честно надеялся, что сумеет вывернуться. Однако знаний упорно не хватало. Оставалось только полагаться на удачу. Та, впрочем, над ним шутила преизрядно. Пару недель назад Гвион снова оказался там, где его совсем не должно было быть, а именно копался в записях мачехи, хранимых в ее же спальне. Так вот, среди свитков, испещренных  отброшенными вариантами, значилось и некое волшебное зеркало Аббаса ибн Гайяра. То, мол, могло исполнить желание, вот только цену заламывало непомерную…
И вот теперь, до того как в вечерней тьме зажгутся костры, Гвиону нужно было найти то самое зеркало, ибо других вариантов у него уже не осталось. В спальне Кередвен и в подвале ожидаемо ничего не нашлось. Нет, зеркала там были, но ничего необычного они из себя не представляли. Оставалось разве что проверить комнату под самой крышей, куда стаскивался весь господский хлам, которым был никому толком не нужен, но раздаривать который гордость не позволяла.
И теперь парень надеялся найти искомое именно здесь, так как точно знал, что часть наследства от покойного супруга, привезенного с собой мачехой, должна была здесь и пылиться. Пару чародейских вещиц он тут уже как-то находил, поэтому и сейчас надеялся – а ну как повезет. Не зря же Кередвен обзывала зеркало «хитромудрым хламом»…

Подпись автора

Ветром февраль стучит во флигель, мокроволос и белокур.
Ходит по свету Уленшпигель - неисправимый балагур.
© Лора Бочарова

Чего только не было в этом святилище забытого и заброшенного. Доспехи, оружие, предметы обихода, одежда, свитки, украшения… Встречались даже все еще вполне рабочие амулеты, пылившиеся там с не пойми каких времен. Пожалуй, не будь Гвион столь ограничен во времени, он мог бы провести здесь немало дней, выискивая что-нибудь занимательное. Однако юноше сейчас нужно было найти только нужное зеркало до того, как загорятся костры.
Собственно, зеркал ему попалось уже несколько. Битые он отбросил сразу – в таких магии было с яблочное зерно, да и то скорее проклятье можно было схлопотать, чем что-то полезное. Попадались и целые, но ничего особенного в них не было. Уж чувствовать магические вещицы, буде они где-то близко и спрятаны не особо искусно, Гвион уже давно научился.
Именно поэтому юнец перешел от поиска зеркал к поиску чего-то волшебного. Так появилась целая гора амулетов непонятного назначения, пара криво зачарованных клинков как бы не за авторство Авагду и неприметный плащ, собственно и долженствующий делать кого-то неприметным, если судить по вышитым огамам. Больше ничего магическим не ощущалось. Парень даже собрался уже было уходить, но вдруг где-то в глубине завалов пережитков прошлого раздался стук. Потом снова. И снова.
Гвион тихо чертыхнулся, но, сочтя, что терять ему все равно уже нечего, пошел к его источнику. Собственно, им оказался погребенный под хламом и ожидаемо запертый сундучок. Причем ни намека на замок или ключ не было. Стук повторился. Юнец чертыхнулся снова и начал внимательнее осматривать свою находку.
Пожалуй, ему все же повезло. Зачаровывала сундук сама Кередвен. А это, в свою очередь, давало шанс все же получить доступ к содержимому так же, как парень добирался до свитков мачехи, сваливая все на Авагду. Всего-то и нужно  было испортить коэльбрен.
Древесную тайнопись Гвион, хотелось бы ему верить, худо-бедно понимал. Поэтому дочертил кинжалом «Орешнику» черту, превращая его в «Яблоню». В нее же превратились «Дуб» и «Остролист». И этого хватило, чтобы цепочка огам напрочь потеряла свой начальный смысл. Крышка сундука наконец-то оказалась открытой.
Внутри оказалось что-то не слишком большое, обернутое в темную тряпицу. И это что-то определенно обладало магией. Пару мгновений юнец медлил. Все же хватать нечто непонятное и магическое было делом неблагодарным. Вот только Галан-Май уже вступал в свои права и решительно не оставлял и тени выбора.
Под тряпицей действительно оказалось зеркало. Ни полированная пластинка металла, как привык раньше видеть Гвион. Ни странная и хрупкая холмовая поделка из тех, что привезла с собой мачеха. Это было совсем другим. Впрочем, на этом его странности не заканчивались, ибо его поверхность показывала парню отнюдь не собственное отражение…
- Не уверен, как принято обращаться в таком случае… - криво усмехнувшись пробормотал мальчишка. – Поэтому…приветствую. Думаю, называть добрым соседом как холмовых будет не слишком вежливо, не так ли?
Парень чувствовал себя разом нервно, неловко и решительно. Что ж… Как минимум одно магическое зеркало он точно нашел. И даже кого-то внутри, кажется, тоже. Разумеется, он вычитал, что исполнителя желаний стоило заклинать истинным именем, выгравированном на оборотной стороне магической вещицы, однако интуиция упорно считала это плохой идеей. А поскольку подобные предчувствия выручали Гвиона уже не единожды, он счел за благо прислушаться к ним и сейчас. Что ж… Раз заклинать не стоило, оставалось лишь попытаться договориться…

Подпись автора

Ветром февраль стучит во флигель, мокроволос и белокур.
Ходит по свету Уленшпигель - неисправимый балагур.
© Лора Бочарова

В том, что искомое зеркало нашлось, Гвион уже не сомневался, ибо видел в тяжелой раме что угодно кроме собственного лица. Признаться, парень даже засомневался, стоило ли его вообще искать, но потом одернул себя. Учитывая обстоятельства – стоило.
Кередвен подошла к вопросу изведения пасынка дотошно. Будучи сведущей в силе истинных имен, она дозналась у Элфина об тайном имени его сына. И это порождало немало проблем. Да и способов их решения почти не оставляло.
Побег? В нем попросту не было смысла. В той волшбе, что планировалась мачехой, расстояние помехой не являлось. Пожалуй, ей это было бы даже на руку.
Обратиться к другому колдуну? Так того, кто пойдет наперекор Кередвен, стоило еще поискать. Пусть женщина и не была самой сильной ведьмой в этих землях, но уж в коварстве, целеустремленности и злонамеренности равных ей было немного. Так что, обратившись к колдуну, парень куда сильнее рисковал оказаться плененным и доставленным на заклание, чем спасенным.
Сделать что-то самому? О! Гвион пытался. Даже пробовал обратиться к магии подобий, которой частенько и занималась мачеха. Тщетно. Все было тщетно. Пожалуй, могла бы помочь смена тайного имени, вот только имянаречение было прерогативой наставника или старшего в семье. Вот только дед метался в тревожном забытье и терялся в наведенных Кередвен мороках, не смотря на все старания юнца облегчить состояние родственника. Наставник же…тоже вариантом не был. Ибо мачеха наставницей и была. И это было делом более чем скверным…
Избавиться от колдуньи? Признаться, юный Гаранхир пытался, но не преуспел. С трудом удалось переложить вину на служанку, истова желавшую стать супругой отца вместо Кередвен. Но после этого мачеха была настороже, что затрудняло новую попытку.
Обрывать собственное существование, лишь бы порушить замысел колдуньи, не хотелось решительно. Разумеется, это в каком-то смысле решило бы проблему, но…Гвион безумно хотел жить. А раз так, стоило попытать удачу.
Собственно, заточенное в зеркале создание и было подобной попыткой. Парень не был глупцом и читал оставленные мачехе предостережения араба. Плененный исполнитель желаний был опасен. Вот только…опасность его была вариативна. Поэтому между возможными проблемами и гарантированной смертью, юнец предпочитал попытаться решить проблемы. В конце концов, их наличие означало то, что он жив. У покойников по большей их части с проблемами было негусто…
Что ж… Пленник зеркала как минимум говорил на одном с ним языке – это обнадеживало. Сам Гвион арабского не знал, поэтому опасался, что объясниться с существом могло оказаться сложно. Но тут, казалось бы, препятствий не осталось…кроме собственного языка.
- Пакостные или нет, но соседями они быть не перестают, - нервно усмехнулся Гвион. – Тут ведь в округе сплошные холмы и обитаемых среди них немало…
Юнец понимал, что подхватывая тему о фейри, скорее тянет время. Говорить о сути своих затруднений было боязно. Особенно после того, как вычитал в записях арабского колдуна, насколько опасным и коварным может быть зеркальный пленник. Тем более, не связанный названным именем. А ведь Гвион действительно хотел попытаться договориться, а не принудить.
- Я…не слишком ошибусь, если предположу, что…вам хотелось бы покинуть зеркало? – парень надеялся, что не слишком мямлил. – Я…могу как-то с этим помочь?
Как бы юн не был наследник Гаранхиров, но кое-что в ведении дел с сильными мира сего он уже понимал. Все же дед видел своего преемника именно во внуке, а не в сыне-мечтателе, и потому многому его учил. Так Гвион навсегда запомнил, что сходу просить о чем-то было делом гиблым. Сначала стоило намекнуть на свою полезность, по возможности что-то предложить… Обмен всегда был более выгодной позицией, чем смиренные просьбы. Парню было нечего предложить, кроме попыток освободить исполнителя желаний. Оставалось надеяться, что ставка была сделана верно.
- Правда, на попытку у меня будет времени разве что до заката, - предупредил Гвион. – Полагаю, меня убьют этой ночью. Скверное стечение обстоятельств, особых выходов не предоставляющее. Но…если не требуется какого-то дико сложного ритуала, попробовать успеем…

Подпись автора

Ветром февраль стучит во флигель, мокроволос и белокур.
Ходит по свету Уленшпигель - неисправимый балагур.
© Лора Бочарова

Гвион даже не сомневался, что слова пленника зеркала граничат с издевкой. К тому же парень и сам не сомневался, что выбраться тот хотел. Но то ли осторожничал, то ли выжидал чего-то. Юнец, впрочем, тоже осторожничал. Будучи учеником колдуньи, он знал немало о ценности слов и потому относился к ним бережно. Да и предостережения сгинувшего араба молодой Гаранхир воспринимал с должной степенью серьезности.
- Убьют, это дело более чем решенное, - спокойно подтвердил Гвион то, в чем был более чем уверен. – Едва разгорятся костры, скорее всего. Впрочем, возможно чуть позже, если ей нужен не сам Галан-Май, а скорее ночь большого праздника.
Скрывать подобное особого смысла не было. Ученик колдуньи уже даже отчасти смирился с тем, что этот день так или иначе станет последним. В этом случае выбор стоял между рукой Кередвен и своей собственной. Ни то, ни другое не прельщало, но Гвион был морально готов и к такому исходу…
- В своих приоритетах я вполне уверен, - криво усмехнулся юнец. – Вечности у меня действительно нет, но я вполне могу сократить отмеренный срок, и ритуал все же будет сорван.
Тут парень ничуть не лукавил. Его наставница планировала, следуя заветам своей наставницы из холмовых, прибегнуть к магии подобий. Для этого ей и нужно было тайное имя ученика. Причем данное дедом годилось куда лучше, чем то, которым она могла его перенаречь, если бы не дозналась верного. Вот только, обозначая подобием мертвеца, она бы оборвала существование и Авагду. Ибо, «что наверху – то и внизу», как не раз говорила  та самая холмовая, с которой Гвиону пару раз приходилось пересекаться.
Так вот, оборвать все планы Кередвен таким способом молодой Гаранхир вполне мог. Собственно, потерпев неудачу с избавлением от мачехи, Гвион долгое время готовил себя именно к такому финалу. Да, наставница вполне могла подарить его отцу ребенка и все же получить в свои руки Кередигон на уже законных основаниях, но…тогда в этом хотя бы стало бы меньше подлога… Во всяком случае, именно этим парень себя и утешал, пока не наткнулся на записи об исполнителе желаний.
Вот только араб был прав – с обитателем зеркала было сложно. В итоге ситуация выходила патовая. Юнец делал вид, что ему не шибко-то нужна помощь. Пленник Аббаса, что его совсем не интересует предложение Гвиона. Будь времени больше, в эту игру можно было бы играть неделями. Сейчас же…оставалось или зачитывать коэльбрены, или отказываться от задуманного напрочь.
- Боюсь, к каким бы оракулам я не прибегал, ни один не сулит мне встретить утро, если дело касается именно желания, - криво усмехнулся молодой Гаранхир, даже не сомневаясь, что собеседник уже заподозрил в нем колдуна. – Вот на попытку договориться благоприятные исходы хотя бы в принципе были, - парень устало хмыкнул. – И так… На чем столкуемся?
Гвион не мнил себя великим гадателем или и того хлеще пророкам, но предчувствия и жребии его редко обманывали, так что в свой возможно что и последний день юнец предпочитал предсказанному верить. Ибо…без веры хоть во что-то оставалась лишь пучина уныния имени наставницы и ее планов…

Подпись автора

Ветром февраль стучит во флигель, мокроволос и белокур.
Ходит по свету Уленшпигель - неисправимый балагур.
© Лора Бочарова

- Чего бы я ни желал – решимости мне хватит, - кисло усмехнулся парень, уже успевший примириться с подобным исходом и даже сварить редкостно ядовитую и быстродействующую гадость. – Она обернет прахом все наследие предков, приведет все в упадок и отправится искать себе следующего супруга на разграбление…
Тут Гвион ничуть не надумывал, ибо успел узнать, что Аббас был у Кередвен супругом далеко не первым. Предыдущие, впрочем, тоже не зажились. Грибочками отравились, не иначе... Подобной судьбы отцу он не желал. Как не желал и колдовского угасания деда. Собственно, единственным выходом потому и казалось коварство магии подобий. Неудачный ритуал должен был знатно ослабить колдунью…
- Учитывая, что именно она задумала, день ей попросту не подойдет, - пожал плечами юнец. – Все рождается из тьмы и умирает во тьме. Ее учила дева из Аннуна. Это…многое предрекает, если знать, на что смотреть.
Гвион был валлийцем и уж о фейри точно знал не понаслышке. «Добрые соседи» обитали здесь едва ли не повсеместно. И ладно бы брауни да шелковинки – этих кто только не видал. Захаживали порой и ши, а то и кто попричудливей. Дед таких гостей охотно привечал, в силу чего в доме водились порой причудливые вещицы…по большей части пылящиеся по итогу там же, где и зеркало с его узником.
Так вот, наставницы мачехи была из «зимних». Или «неблагих», как их величал народ посмелее. И это тоже заставляло считать, что ритуал должен пройти во тьме. Все же Аннун был местом далеко не светлым и солнечным, поэтому для качественного подобия требовалось соблюдение многих условий. И, признаться, Гвион не думал, что Кередвен рискнет что-то менять в чужой волшбе, даже если для ее исполнения потребуется сделать что-то дикое в понимании обывателей. Все же магия подобий была очень чувствительно к постоянству условий.
- Забавно, - нервно усмехнулся юнец. – Желаете того, чего моя…мачеха желает для Авагду. Символично, отчасти…
Желание горько рассмеяться Гвион все же подавил. То, что парень вычитал в записях араба, говорило о том, что пленнику зеркала никакие подобия для такого фокуса не нужны. Но обнадеживало ли это? Ответа у молодого Гаранхира не было.
- Боюсь, самым спокойным способом получить подобное, действительно будет занятие моего места, - все также усмехаясь, признал парень. – Что отец, что дед давненько не уделяли мне внимания, так что даже порадуются, если наследник возьмется за ум и заинтересуется землями.
Дед был стар. Отец…слишком мечтателен. Гвион тоже править не желал…как и в срочном порядке радовать деда правнуком и еще одной попыткой воспитать кого-то достойного. Так что… Найти кого-то, кто действительно хочет возиться с землями, было бы своеобразной удачей… Вот только сейчас размышлять об этом было одновременно слишком рано и слишком поздно.
- Мне…нечего загадать для себя, - усмешка стала совсем уж бесцветной. – Я…согласен, если отец и дед смогут спокойно и по возможности счастливо дожить отмеренный им богами жизненный срок… - парень тяжело вздохнул. – Пусть даже и в полном неведении о том, что меня уже нет рядом. Остальное…не настолько важно…
Гвион, пожалуй, был уже согласен даже на то, чтобы расстаться с жизнью, давая заменить себя, лишь бы не Кередвен и ее волшба. После той, даже череп к колодце Нектана оказался бы нем. А в остальном, если близкие могли быть счастливы, молодой Гаранхир был готов на многое. Даже на собственное полное и окончательное исчезновение…
- Если Гвионом Гаранхиром буду уже не я, то и тайное имя потеряет всякий смысл, не так ли? Подобие будет разрушено, – грустно улыбнулся парень. – Ну так что? Как разобраться с зеркалом?
Он спешил. Нужно было успеть все сделать на едином порыве, пока не передумал… А потом убедить себя не жалеть об этом, если каким-то чудом все же выживет. Стоит признать, что на данный момент юнец был все же склонен верить скорее в то, что так или иначе сгинет. Все же камень Фаля был вполне однозначен, как и прочие испробованные способы гадания. Начнешь заклинать джинна – умрешь. Загадаешь что-то для себя – сгинешь. Пожадничаешь – достанешься наставнице под нож. Отступишься – даже сбежать не сможешь. Только и оставалось понадеяться на то, что узник зеркала не решит в качестве благодарности оборвать его жизнь особо мучительно…или превратить ее в еще больший беспросветный мрак…

Подпись автора

Ветром февраль стучит во флигель, мокроволос и белокур.
Ходит по свету Уленшпигель - неисправимый балагур.
© Лора Бочарова

- Не думаю, что Аббас был первым, учитывая, что у нее есть латинянские свитки, да и еще какие с чуждым письмом… - криво усмехнулся Гвион. – Тут уж скорее удивительно, что она забыла в Кередигоне. Только на землю позариться и могла.
Или же парень чего-то не знал, но рассуждать о подобном с непонятной до конца сущностью из старого зеркала не хотелось. Тем более, что тот, скорее всего, знал о его наставнице намного больше, чем сам юный Гаранхир.
- Учитывая, сколько в округе холмов, было бы странно, если бы среди них не нашелся бы хотя бы один полый… - пожал плечами парень, стараясь за болтовней скрыть нервозность. – Привыкли уже… Разный народец захаживает…
Заходили, блажили, темнили, говорили загадками, пророчествовали, предлагали и просили странного… Парень уже и со счета успел сбиться, сколько их только на его памяти побывало на землях Гаранхиров. Впрочем, чаще всего везло на безобидных чудаков, что не могло не радовать.
- Не худшие земли в регионе – тут не поспоришь, - усмехнулся юнец. – Но…если у моих родных будет все хорошо, пусть и уже без меня, это всяко лучше, чем всем сгинуть от волшбы Кередвен…
Все же Гвион был реалистом. Тягаться с наставницей у него сил не было. Да и просить о многом было нежелательно. Гадания упорствовали, что прочие исходы были чреваты дурным концом. В нынешнем же раскладе итог был хотя бы неопределенным…
- Если растеряет силы, ее ж соседи по итогу и «сожрут», как об этом прознают, - констатировал парень. – Со многими успела позаедаться. Впрочем… И поделом…
Колдунья действительно со многими была не в ладах. Кого-то загнала в долги, на ком-то срывала спесь, где-то искусно запугивала или удачно морочила голову. В целом, вряд ли ее кто-то из колдунов и холмовых любил. По-настоящему морочить голову все же сподручнее было простым людям…
Когда джинн заговорил о том, что ради волшбы надо разбить зеркало, Гвион не поверил ни на слово. Все же заметки араба он читал вполне внимательно. Вот только предчувствия однозначно толкали к тому, чтобы разбить вместилище исполнителя желаний, а не пытаться заклинать именем.
- Надумаешь убивать – хотя бы не мучай… - с долей обреченности произнес юнец, примеряясь к увесистой раме и таки запуская колдовскую вещицу в полет об стену, пока не потянуло передумать.
Звон оказался едва ли не оглушительным. Парень привалился к противоположной стене, отстраненно наблюдай за представшим перед ним действом и ожидая исхода. Убьют? Позволят уйти на все четыре стороны? Загонят в кабалу? Превратят во что-то? Исходов рисовалось немало…
- Полагаю, мне стоит показать где тут что, пока все уже успели уйти на праздник? – грустно усмехнулся юнец, когда его не стали изничтожать сходу. – Или…есть еще какие-то условия…для принятых гейсов?
Взаимные обязательства порой требовали соблюдения неких ритуалов, поэтому он терпеливо ждал решения недавнего пленника зеркала. Все одно отступать было уже некуда…

Подпись автора

Ветром февраль стучит во флигель, мокроволос и белокур.
Ходит по свету Уленшпигель - неисправимый балагур.
© Лора Бочарова

Увидеть заточенное в зеркале существо воочию оказалось…немного странно. Тот был выше, одевался непривычно, да и выглядел так, что не признать в нем чужестранца было невозможно. И как тот собирался выдавать себя за наследника Гаранхиров, парень не представлял. Впрочем, его дело оставалось за малым – объяснить, где тут что, да покинуть стены родного дома. Все же двух внуков одного землевладельца здесь быть не должно…
- Здесь…все по-простому, по большей части, - нервно усмехнулся юнец. – У соседей, что людских, что холмовых, и побогаче бывает. Думаю, рассказ займет не так уж много времени…
Впрочем, пленник арабского колдуна умудрился удивить уже почти простившегося с привычной жизнью ученика Кередвен. Джинн, помимо того, что прямо озвучил связавший их гейс, выдал нечто и вовсе удивительное, назвав себя новым наставником начинающего колдуна. Поначалу это вызвало ступор, но…дураком парень не был и смекнул, что, раз уж их жизни были теперь связаны, исполнителю желаний было выгоднее сделать самого юнца более живучим, чем вечно трястись за его существование.
- Но у меня же уже есть… - бывший наследник Гаранхиров замер на полуслове. – А ведь действительно, она же учила Гвиона, не так ли?
Больше не считать это имя своим было…странно. Но гейс – есть гейс. За свою жизнь он отдавал имя, власть и титул, становясь при этом безродным, безымянным и…свободным от прежних обязательств.
Будучи теперь в некотором смысле сиротой, новое имя парень мог выбрать себе сам. Пожалуй, это даже и раздумий-то не требовало. Вполне годилось одно из детских прозвищ. Поэтому в миру юнец решил называть себя Талиесином. Вот только, будучи добрым валлийцем, парень верил, что тайное имя было куда нужней. Будь он полностью свободен и его бы выбрал сам. Вот только…джинн сам назвался наставником и теперь и имя требовалось получить от него. И, признаться, юнец не знал, чего ожидать. Все же вряд ли гость с востока последует местным традициям. Впрочем…так могло быть и к лучшему. От валлийца ждали бы имени местного или ирландского на худой конец. Чужеземного же мало кто мог ожидать…
- Не знаю, есть ли такая традиция...в далеких землях, но у нас принято, чтобы наставники давали имена ученикам… Тайные имена, - парень выдал виноватую улыбку. – Это…не к спеху теперь. Просто традиция…
Выпрашивать имя он не собирался. Можно было прожить и без него, хоть и уменьшало это степень мистической защиты. К тому же у подобного существа вполне могли быть свои традиции, которые следовало учесть. Поэтому новоявленный Талиесин счел за благо озвучить местные порядки для чужестранца, которым являлся в его представлении исполнитель желаний.
- Что ж… Здесь не то чтобы много всего, на самом деле, - начал свой рассказ о доме юнец. – Весь этот этаж – один сплошной хлам да бойницы на случай морских разбойников. Норманнов или кто они там?
Потом путь лег ниже. Здесь были господские спальни. Сегодня пустовала даже та, где спал дед. Того решили тоже перенести к месту празднования, надеясь, что силы, что приветствуют Галан-Май облегчат его состояние. Тут же были комнаты Элфина, Кередвен, Авагду и…Гвиона.
- Ниже трапезная, кухня да комнаты слуг, - продолжал рассказывать Талиесин, закончив показывать где и что находилось в обиталище наследника. – Все чародейское в подвале. О большей его части с приездом Кередвен все как будто бы забыли.
Женщина действительно понавесила амулетов, отводя глаза слугам и хозяевам. Впрочем, колдунов те с толку не сбивали.
- По сути, остается только двор… - прикинул парень. – Вот только как показать людей – ума не приложу. Будет странно, если станет сразу два Гвиона. А мой отвод глаз Кередвен не обманет… Да и…я ведь должен уйти, раз уж полностью все отдал, не так ли?

Подпись автора

Ветром февраль стучит во флигель, мокроволос и белокур.
Ходит по свету Уленшпигель - неисправимый балагур.
© Лора Бочарова

- Это все дед, - тепло и грустно улыбнулся парень, когда джинн похвалил земли и царящие в них порядке. – Мы с отцом…не слишком для всего этого подходим, если честно. Отец – мечтатель… И художник, а не правитель. Я вот…в колдуны подался… - юноша тяжело вздохнул. – Как дед слег, тут Кередвен заправлять попыталась, да ее не слушали особо, если без волшбы приказывала. Злилась жутко. В последнее время так особо…
Колдунью действительно злило, что слуги да и просто окрестный люд не видели в ней полновластную хозяйку земель. Были ли виной тому нрав валлийцев или то, что добрая их половина носила различные обереги разной степени полезности (часть из которых сам парень и раздаривал втихую) – было не вполне ясно, но Кередвен ярилась от этого неимоверно.
- Дед даже приторговывал с некоторыми из холмовых, - припомнил Талиесин. – Те же коровы у нас далеко не простые.
Признаться, парень не особо представлял, как именно ему удалось сторговаться, но холмовые диковинки у них водились регулярно. Правда, многие в итоге оказывались все под той же крышей за ненадобностью. В хозяйстве же приживалось лишь что-то исключительно полезное.
- Жутковато…видеть как будто бы себя, - признал юноша, когда джинн принял его личину. – Не знаю, правда, как отреагирует мачеха на подобный наряд. Не решит ли, что рылся в сундуках у Авагду? Тот иногда носит что-то…из отцовского.
Сын колдуньи пошел в отца и потому считал себя особенно импозантным в восточных нарядах. Окружающие поддакивали, хоть за глаза и считали его странным. Мол, и так-то дурак, так еще и ряженный. Впрочем, дело Талиесина было предупредить. Теперь же крики Кередвен были уже не его проблемой…
Исполнитель желаний же продолжал удивлять. Тот вновь обозначил себя как наставника. И, да, на удивление дал вполне кельтское имя, вместо ожидаемого восточного.
- Благодарю… - чуть поклонился новонареченный. – Да не будет это имя нарушать тишины без причины…
Тайное имя… Его наличие дарило облегчение. Теперь вся волшба Кередвен воистину теряла смысл. Ее должна была погубить тяга к холмовым премудростям. Ведьма слишком полагалась на магию подобий. Талиесин же теперь совсем не подходил для ее выверенных построений.
- Я уйду как можно дальше еще до того, как разожгут костры, - пообещал парень. – Мне приходилось бывать в соседних землях, так что где-нибудь да приживусь…
Оставаться в Кередигоне юноша опасался. Не столько боясь мачехи, сколько…не желая травить душу по тому, что больше ему не принадлежит. А идя по соседним землям можно было некоторое время ощущать себя просто путешествующим. А там…все или войдет в привычку, или же джинн действительно вновь позовет обратно. Вот только зачем и в качестве кого? Об этом Талиесин и загадывать опасался. Все же желание жить уже и так слишком многое изменило, будучи исполненным…
Во дворе было суетно. Слуги грузили дрова, дары, угощения… Праздничные шатры виднелись на холме чуть дальше. Собственно, туда все и спешили сейчас. То, что среди слуг не мелькал даже Авагду, парня порадовало. Хотелось уйти, так и не встретив ни родни, ни недоброжелателей.
- Праздник начнется там, - юноша махнул рукой в сторону холма. – Основное ближе к закату. Но пируют уже сейчас. А я, пожалуй, постараюсь к ночи добраться хотя бы до рыбацкой деревушки. Как раз успею дойти.
Брать лошадь или много денег парень счел неуместным. Только разбойников подобным и привлекать. Поэтому Талиесин и подумывал пойти пешком да с утра наняться в рыбаки. Благо кое-какую полезную волшбу для хорошего улова знал. Так что кусок хлеба и крыша над головой у него вполне могли в скорости появиться. Оставалось лишь покинуть родные места и направиться к морю. А там…будь что будет…

Подпись автора

Ветром февраль стучит во флигель, мокроволос и белокур.
Ходит по свету Уленшпигель - неисправимый балагур.
© Лора Бочарова