Зазывала, чернявый мальчишка, загорелый и тощий, ничуть не смущался своего выговора, оповещая всех, кто направлялся в полуденный час в сторону площади, о том, что вечером для дам и господ будет в передвижном театре синьора Манжафоко будет дано представление. И волшебные оживающие куклы покажут настоящую историю Ромео и Джульетты, а не те враки, про которые написал какой-то там англичанин.
Зазывала всем своим видом напоминал драного голодного воронёнка и Кромахи испытал вполне естественное желание забрать мальчишку себе, сиюминутную прихоть, сродни желанию ребенка играющего на июльском лугу в жаркий послеполуденный час поймать в ладони белую бабочку, одну из сотен, порхающих вокруг, не удивляющую какой-то редкостью, не особенно красивую, не нужную даже. Просто так.
Мальчишка перешёл с французского на испанский, когда проходивший мимо мужчина, одетый добротно, но уже не по моде, заговорил с ним. До слуха Кромахи донеслись обрывки слов, но о чём юный зазывала рассказывал прохожему, помогая своему повествованию бурной жестикуляцией, он не понял. Судя по тому, что очень быстро лицо мальчишки сделалось огорченным, его собеседник тоже не особенно понял, о чём тот говорил. Но оно и не мудрено — встретить здесь испанца было почти столь же маловероятно, как фейри из родного Коннахта. Но всё же беседа этой любопытной парочки не прервалась. И хотя мужчина в темно-коричневом дублете был далеко не так эмоционален, как мальчишка, по его лицу можно было догадаться, что разговор его забавляет, несмотря на все сложности взаимопонимания.
В конце-концов они о чём-то договорились. Блеснула на мгновение монетка, скользнув из пальцев мужчины в ладонь зазывалы. И тот с неожиданным изяществом поклонился прежде чем развернуться и броситься через дорогу, явно спеша по важному, пусть и только что появившемуся у него делу. Кромахи потерял интерес к чужеземцу, одному из многих, наводнивших в эти дни Реймс.
Но то, о чем кричал забавный мальчишка, запомнил. Театр волшебных кукол вызывал у него неподдельное любопытство. Хотя бы потому что вскользь упомянутое зазывалой слово «волшебных» в сочетании со словами «куклы» и «театр» вызывало определенные ожидания. Едва ли сильно отличающиеся от ожиданий всех тех, кто решил наведаться к месту, где расположились кукольники. Вот только Кромахи хотел увидеть вовсе не спектакль. Ему было любопытно, какая магия, и магия ли заставляет этих кукол оживать.
Именно поэтому на закате, облетев Реймс вороном, он разыскал этот самый театр и, пожалуй, остался бы птицей, устроился бы хотя бы тут же на краю доски с афишей, не платя за представление, если бы взгляд его не выхватил среди небольшой толпы у входа знакомую до боли фигуру.
Это было так... закономерно и всё же неожиданно.
А еще больно.
Не физически, но где-то глубоко внутри.
Он бросил взгляд на намалеванную на доске, установленной справа от деревянного помоста, желтоволосую девицу, подле которой стоял на коленях худой, с талией не толще руки, юноша в синем костюме и протягивал к девице руки, моля о чём-то. Да почему о чём-то?
Всякому понятно, что о любви.
Рядом со своим воздыхателем девица в пышных юбках и с тщательно прорисованной грудью казалась толстушкой.
Раздумывал Кромахи недолго — нырнул птицей в тень за сценой, выискав местечко поукромней, а шагнул оттуда уже человеком, в неизменном вот уже более сотни лет, своём черном наряде, колдовском, хотя каждый шовчик был как настоящий.
Уже знакомый ему мальчика собирал с пришедших плату, мешая, как в шарлатанском заклинании венецианский говор, английский и французский языки.
Воронья-то налетело, - донеслось откуда-то сзади.
Не иначе, как с погоста, - ответил говорившему женский голос.
Оборачиваться, чтобы взглянуть, кто же это так недоволен тем, что его воронья свита расположилась на ближайшем дереве, на фургончиках актеров, у грубо сколоченных коновязей, колдун не стал. Бросил в шляпу зазывалы дукат и поспешил вперед, ближе к сцене, туда, куда прошла знакомая ему женщина.
- Что, дорогая, наскучило жить в королевских чертогах под присмотром фрейлин и прислуги? - осведомился он, оказавшись рядом и убедившись, что замечен и узнан. - Ты совсем одна?
Впереди них суетились чьи-то слуги, устанавливая принесенные для господ кресла. И к тому моменту, как они закончили, молодой мужчина подвел к одному из них дряхлую, роскошно одетую старуху. Она тяжело опустилась в кресло и слуга тотчас подставил ей скамеечку для ног. Двое не то кукольников, не то рабочих, им помогающих, стали зажигать факелы, для освещения сцены. Колдовством осветить помост явно никто не мог. Или не хотел, чтобы не привлекать лишнего внимания.
- Тоже услышала про волшебных кукол и решила взглянуть? - Осведомился он. - Или тебе интересна история этих юных любовников? Я слышал здесь обещали рассказать, как всё было на самом деле...