Тристан
Rogier Alexander
Авторский персонаж
Tuatha Dé Danann; 54 г.
Внешность:
Рост: 163 см
Вес: 50 кг
Телосложение: тонкокостный, но жилистый, осанистый и крепко сложенный.
Цвет волос: рыжий, с оттенком выгоревшей осенней листвы.
Цвет глаз: серо-зеленый.Способности и магия:
Он знает древние секреты леса, о которых шепчутся деревья между собой: понимает язык птиц и зверей, видит звериные тропы и читает следы, а сам не оставляет следа даже на свежевыпавшем снегу. Знает много песен на древнем языке сидов и магией музыки может успокоить разъяренного медведя, навлечь стаю птиц или унять боль угодившего в капкан оленя. Раньше умел гадать по костям и внутренностям и учился видеть прошлое и настоящее в отражении ручья, но лишившись Клана и имени, больше не пытался ворожить.В час, когда звучит Рог, возвещающий об Охоте, лишается телесности, свободы воли и присоединяется к призрачным всадникам в облике гончей: не живой и не мертвой, с оскаленным под обветшалой шкурой клыкастым черепом с пустыми глазницами. Он бежит впереди Охоты, вместе с другими гончими. Он чует страх сбившихся с пути и слышит дыхание добычи за много лиг и возвещает о том, что добыча загнана воем холодного ветра.
Когда Король трубит о завершении Охоты, Тристан возвращается обратно, в то место, где был и, если утро еще не наступило, то он остается в облике гончей до первых лучей солнца.
Амулеты, атрибуты, оружие:
Избавился от всего, что связывало с прошлой жизнью, а потому хранит лишь сны и память.
Есть самодельный охотничий лук и стрелы с бронзовыми наконечниками, а так же флейта из оленьей кости.Уникальные объекты, связанные с персонажем:
Опушка древнего ясеневого леса, где растет яблоня, что среди племен богини Дану считается проклятой и её обходят стороной сиды, фейри, звери и птицы.
Там обитает баньши.Подопечные: нет.
Покровители: Дикий Гон.
История:
Старые леса Ирландии знают много тайн и историй, но могут поведать о них лишь тем, кто умеет слушать шелест листвы, стрекот цикад и хруст сухих веток. И если вы спросите дорогу у древнего дуба, а он сочтет вас достойным, то шепот его детей и огоньки в ночи приведут вас на тайные полянки, где под светом Луны танцуют последние дети Богини Дану, бывшие правители этих земель. Они увлекут вас за собой в танец и вы будете смеяться и плясать, а когда, уставшие и счастливые, заснете под звуки их волшебной флейты, то больше никогда не проснетесь.Племена Богини Дану разрознены и сокрыты от людей. Сиды, в отличии от деревьев, тайны свои трепетно хранят и оберегают себя от смертных пришельцев из-за моря. Уклад их не рушим был многие века, а дети появляются редко, потому и нарушать устои никто не смеет. Хранитель клана ведет свой малый народ по лесам, прячет от бед и блюдет заветы, а заветы у каждого племени свои.
Среди весенней росы и цветущих лесов, родился Кирдан — огненно-рыжий, словно загнанный на охоте лис, которого той ночью приняла в дар от племени Дану. Старейшина взял новую жизнь под опеку, ибо на воде были знаки, что юному сиду суждено стать его учеником. Но груз ответственности не свойственен лесному народу и рос мальчик, словно дикая лоза, обласканный солнцем и любимый своим племенем. Он слушал сказки старого мира, танцевал ночи напролет под звуки волшебной флейты, учился охотиться и читать следы и смеялся над глупыми людьми, которые иногда забредали на земли его Народа.
Воронвэ был чуть старше Кирдана. Он был золотоволосым, светлооким и умел вырезать дудочки из тростника. Он тоже любил сказки, которые рассказывали у костра, и сам порой рассказывал их, а Кирдан слушал его с открытым ртом. Смех разливался хрусталем по холмам, а земляничное вино было особенно пьяным в те ночи.
Старейшина часто давал Кирдану разные поручения — нарвать остролиста, принести горсть янтаря с побережья, найти совиные перья или яйцо дрозда. Рыжеволосый сид всегда выполнял их, хоть порой и неохотно, но взамен наставник учил его древним тайнам и секретам, а еще песням на забытом даже сидами языке. Он отвечал на вопросы и показывал созвездия, делился мудростью и давал советы.
Кирдану и Воронвэ казалось, что никто в клане не знает их секрет. Они уходили на охоту вдвоем и почти никогда не возвращались с крупной добычей, но всегда счастливые и с венками цветов в волосах - рыжих и золотых. Они могли неделю идти по следу оленя и вернуться лишь с беличьим хвостом, но никто в клане, кажется, не удивлялся тому, почему два молодых охотника-сида не могут принести достойную дичь. В ночи, когда Луна была полной и светила для народа Дану, они скрывались в тенях и танцевали только вдвоем и никто не смел тревожить их. Все когда-то были молодыми и все когда-то любили.
Мало запретов было в Клане, но в одном Старейшина был непреклонен и запрещал охотиться и даже приближаться к старым болотам, где обитали блуждающие огоньки. Кирдан не понимал отчего они — дети Дану — должны бояться огоньков, но запрет никогда не нарушал. Но однажды странный голубоглазый охотник из чужого Клана рассказал им с Воронвэ легенду о том, что на болотах есть дворец древнего короля всех Сидов и там и поныне стоит статуя двух влюбленных, воспетых в легендах.
И Воронвэ с Кирданом решили во что бы то ни стало возложить на её пъедистал букет цветов.
Огоньки привели их к забытым руинам и там, среди пустого и поросшего плющом зала стояла белокаменная статуя. Голубоглазый охотник их не обманул - это были Древние из Легенд. Но стоило Воронвэ наклониться к каменному парапету, как он упал замертво, а Кирдан почувствовал, как его сердце сковали ледяные пальцы. В душу ему смотрели те самые голубые глаза охотника, который сподвигнул их нарушить запрет.
"Теперь ты мой".
В разгар лета на болотах выпал снег, но Кирдану не было холодно.
Он знал, что должен уйти, если не хочет накликать беду на родной клан.
Замок этот раньше принадлежал Арауну, первому королю Дикого Гона. Тристан знал эти легенды, слишком хорошо знал, чтобы понять, что дороги назад нет. Со следующей Полной Луны Кирдану суждено быть гончим для короля нынешнего. И у него есть неделя, чтобы уйти как можно дальше от клана.
Он похоронил Воронвэ на поляне под дикой яблоней, под ветвями которой они смотрели на небо в прошлой жизни. Могилу вырыл руками, а положить могильный камень и написать слова прощания не смог. Малодушно сбежал, отрекаясь от имени и своей прежней судьбы. Раз уж ему суждено стать гончей Дикого Гона, он решил поселиться среди людей, чтобы не видеть глаза сородичей.
У бродяги-Тристана нет близких, есть только песни. И печаль в глазах. А в полнолуние он бежит по небу впереди призрачных всадников и загоняет дичь.
Я усталый огненный зверь.
Капли золота - моя кровь.
Я умею дарить любовь. Если будешь рядом - не верь
Слухам тех, кто не смел шагнуть за порог.
— Это я. Я навлёк на них проклятие.
Тристан не сопротивляется, когда закованные в латы стражники дрожащими руками сковывают его в кандалы. Он даже не смотрит на них, хотя отчетливо чувствует запах пота и горькой полыни — так пахнет страх. Стараясь не дышать, чтобы не дразнить себя этим ароматом, Тристан ждёт, пока металлическими оковами его сковывают по рукам и ногам.
Обычным железом, не серебром.
Тристан горько ухмыляется и все же смотрит на них, когда его поднимают за шкирку, словно нашкодившего котёнка. Те двое, что сковывали его цепями, спрятали глаза, но тот, что отдавал приказы, взгляда не отвел. Мужчина смотрел прямо сквозь него, целясь ровно в рваную звериную душу. Тристан, встретив отпор, взгляда не отводит и они буравят друг друга несколько минут, прежде чем эльф сдается первым:
— Лучше смерть. Я даровал им смерть.
Командир молчит, но Тристан чует гнилостный запах отвращения и ненависти. Командир стражников не хочет говорить с ним, не хочет дышать с ним одним воздухом, он брезгует им настолько, что не хочет марать свое оружие, а потому тащит в темницу, чтобы переложить ответственность на другого судью. Ну что же, гражданин начальник, тогда придется потерпеть.
— Если бы они остались живы, то они стали бы такими же. Такими же как я.
Тристан сам не понимает, почему оправдывается. Наверное, когда ты весь в крови посреди месива из человеческих тел, оправдываться уже бесполезно. Как не крути — ты чудовище, и это столь же ясный факт, как медленно восстающее за горизонтом солнце. Но проблема в том, что Тристан не хотел быть чудовищем, он боялся принимать себя чудовищем, не хотел видеть запекшуюся чужую кровь под ногтями и чувствовать на зубах тяжелый привкус крови. Сейчас руки его скованны металлом за спиной и кровь под ногтями он не видит, но вокруг столько крови, что уже не отмыться. Он сплевывает, но это мало ему помогает.
— Дайте воды.
Молчание. Командир отворачивается и командует грузить его в телегу, младшие стражники хватаются за цепи и волочат его, словно собачку. Тристан сопротивляется, но стража сильнее. По крайней мере, сейчас сильнее. И пусть так и остается. Но все же, ему нужна вода.
— Дайте воды, — повторяет он и дергает за цепь. Паренек-конвоир с трудом удерживает её в руках. — Дайте. Мне. Воды. И я пойду в вашу телегу сам.
Паренек опасливо косится сперва на Тристана, затем на дверь, за которой пропал командир, а потом на своего товарища по службе.
— Вон там. Целое ведро воды, — подсказывает ему Тристан, кивая в сторону. — Я могу сам.
— Стой на месте! — кричит на него стражник. Громче, чем следовало. Тристан ухмыляется. Зверь внутри пирует чужим страхом.
Парень отдает цепь товарищу и идет к бадье с водой. У самого стола он слышит всхлипы, смотрит вниз и замечает маленького мальчика, забившегося под скатертью. Ну наконец-то заметил, болван.
— Я перехотел. Не хочу пить.
Их выводят вдвоем: скованный цепями Тристан идет сам, а всхлипывающего и трясущегося от страха мальчика несут на руках.
Ну что же, теперь у них есть ещё и живой свидетель. Молодец, Тристан.
***
Тристан надеется, что казнь случится на закате. Ему наплевать — вешать его будут, рубить голову или сжигать на костре. Не волнует эльфа и то, сколько народу придет поглазеть на его последнее выступление. Забавно — в детстве, когда его звали совсем иначе — матушка пророчила маленькому озорному мальчику с сияющими изумрудными глазами, большое будущее. Эльфы, говорила она, прирожденные музыканты. Мир, говорила она, большое светлое место. И тогда-ещё-не-Тристан верил ей всем своим маленьким, но большим сердцем.
Тристан взял человеческое имя, когда бежал из родных земель. Тогда еще он не знал, что люди ненавидят всех, кто отличается от них хотя бы формой ушей, но даже их ненависть была не самым страшным, что ждало его вдали от родины. Сейчас смерть его не пугала.
Досадно, конечно, умирать из-за такой падали, но из-за чего-то ведь нужно было умереть? И в случае Тристана, рассчитывать на знаменитую эльфийскую долгую жизнь давно уже не приходилось.
Но суда не было и на закате его не казнили. Утром его, словно дворового кота, облили водой — как будто это поможет отмыться от налипшей крови — и даже накормили. На вопросы никто не отвечал, а одиночество душило. Дни смазались, Тристан чувствовал, что медленно сходит с ума. Один охранник издевался над ним так, как могло подсказать ему только извращенное человеческое сознание — но близко к решетке не подходил, потому что стоило ему подойти достаточно — Тристан вырвал бы его крошечное трусливое сердце голыми руками.
Однажды эльф, в пересменку, подслушал разговор стражников, притворившись спящим. Его собирались отдать какому-то колдуну — большому приятелю местного лорда. То ли как подопытного, то ли как игрушку, то ли как раба. Видимо, про смерти несчастных крестьян и про мальчика-сироту все уже забыли и приняли трагедию за способ пополнить коллекцию местного извращенца.
Тристан смирился, хотя мечтал о том, что участь его все же пересмотрят и даруют смерть.
Время шло, но его все еще держали в темнице одного. Полнолуние близилось — Тристан чувствовал, как кровь его закипает. Но решетки в этой камере были сделаны из серебра.
— Мы подкинем тебе сегодня обед, — вдруг разговорился с ним стражник. — Одну шлюху. Развлечешься хоть немного, правда?
— Неужели ты решил скормить мне свою мать? — огрызнулся Тристан, за что тут же получил харчок в лицо. Он отвернулся и ушел в дальний угол, зарывшись в свои тряпки.
Прошел почти месяц, он всё еще не отмылся от старой крови, а ему сегодня подсунут новую.
Скорее бы это дерьмо закончилось.
Связь с вами: ЛС. По необходимости, вышлю телеграмм желающим.
Частота появления на форуме: если нет ограничивающих обстоятельств из реала, морду показываю ежедневно, а посты - не реже одного на один отыгрыш в неделю.
Отредактировано Tristan (2022-02-05 08:56:24)
- Подпись автора
Может быть, тот лес — душа твоя,
Может быть, тот лес — любовь моя.
