Выступить на крупном празднике в богатом доме – было предложением лестным, но хлопотным. И затратным, как это не парадоксально звучало. Начать хотя бы с того, что то, в чем удобно ходить по дорогам и трактирам, совсем не подходило для господских домов. А уж если это не тихие семейные посиделки, а событие чуть ли не на всю провинцию – тут и вовсе остается вздыхать, развязывать кошель и надеяться, что после праздника содержимое хотя бы вернется. Верить в то, что приумножится, Талиесин перестал еще в те годы, когда пел при дворе Артура Пендрагона. Зачастую, некоторые аристократы оказывались намного прижимистей крестьян.
Свадьбы же порой и вовсе превращались в нечто эпохальное. Охоты, гуляния в народе, балы, состязания бардов, лучников и прочие увеселения… Для полноты картины не хватало только турниров. Впрочем, Тиль бы не удивился и им. Все же чем туже кошельки и родовитей предки, тем зазорнее было тихо обвенчаться, не оповещая об этом едва ли не всю стану, а то и сопредельные государства. Нет, у богатеев во главе угла было именно само празднование. Сами новобрачные зачастую были чем-то вроде декорации для политических игрищ, придворных интриг и долгоиграюших сплетен. А любовь? Какая любовь? Пусть вон о ней поют барды, отрабатывая прокорм и гонорар…
Самого Талиесина поучаствовать в этом мероприятии, громогласно называемом некоторыми едва ли не свадьбой века,  убедил местный приятель, тоже бард. Он утверждал, что соберись хоть барды всей Европы, каждому отсыпят по кошелю. Тиль в это верил не особо, поэтому согласился скорее из другого интереса. Большие гуляния всегда изобиловали тьмой историй и происшествий, о которых вполне можно было сложить немало куплетов, что расползутся по кабакам юркими змейками, уходя «в народ». Это в свою очередь могло спровоцировать волну не менее занимательных историй. И так, пока кто-то не совершит нелепицу, что перебьет уже запущенные сплетни. Или пока барду не надоест зрелище и он не бросит его на самотек.
Гостей и тех, кто должен был их развлекать собиралось так много, что Тиль уже слышал шепотки даже про шатры у городских стен, чтобы разместить всех. Правда, бард скорее грешил на подоспевших циркачей, но болтунов разубеждать не спешил.
Кругом стояла редкостная суета и то и дело происходили путаницы то с размещением, то с едой, то с уходом за лошадями. Так слуг в таверне недавно знатно наказали за то, что те недоглядели за жеребцом одного из гостей, тот отправился прогуляться по соседним денникам и к тому времени, как его поймали, успел покрыть несколько кобыл, из которых хозяйскими были далеко не все…
Бардов на торжество прибыло немало, поэтому размещались они порой весьма, ради экономии монет в кошеле и наличия гарантированного ночлега.  Но хорошим соседством это было назвать все же нельзя. Не вся певчая братия была исключительно друг к другу приветлива. Могли и обнести, и попортить лютню, прирезать чего доброго. И пусть Талиесина подобное не слишком волновало – старая добрая щепка с наскоро вырезанным охранным коэльбреном свое дело знала – приятного в таком раскладе было немного.
Впрочем, в этот раз барду повезло. Антуан – тот самый «друг» - приходился трактирщику племянником и потому комнатушка на чердаке была только в их распоряжении. Захламленно и пыльновато, но зато не по шесть музыкантов на две кровати, как теснились некоторые.
Тиль искренне радовался, что не был в числе бардов, играющих на самом мероприятии. Очень уж те были ограничены в выборе песен и свободе передвижений. Застрять в замке – означало потерять добрую половину историй, за которыми колдун и пришел. Так что, в отличии от пышущего энтузиазмом Антуана, Талиесин планировал остаться в городе.
Тиль как раз тихонько перебирал струны, переиначивая одну старую валлийскую легенду на полузадорную-полупохабную песенку, когда в их комнатушку ввалился сам племянник трактирщика.
- У тебя всегда такие страшные сказки? – спросил рыжеватый увалень.
- Эта не страшная, - пожал плечами бард и обернулся. – У нас бывало зимними вечерами и пострашнее рассказывали.
- Страшно представить, что потом снилось детям, - вздохнул Антуан.
- Приключения, - усмехнулся колдун. – И чем страшнее сказка, тем интереснее были сны.
- Надо полагать, поэтому и ходят слухи о том, что все Уленшпигели не ведают страха вовсе? – в голосе говорившего послышались нотки незлой насмешки.
- Скорее знают, чем все может кончиться, - пожал плечами Тиль. – Известное уже не так страшно само по себе.
- Интересные все же порядки, - протянул вынужденный приятель барда, вскоре решив перевести тему. - Ох и красотки тут бродят, - мечтательно протянул парень. – Дебютанточки или молодоженки, точно говорю.
- И что с того? – отмахнулся именующий себя Уленшпигелем. Дебютанток и молодеженок ему за долгую жизнь уже хватило. Как показывала практика, связываться с ними в любом смысле было себе дороже. Замучают насмерть. Причем, даже те, что числятся тебе же родней! Те же, кто родней не являлся, зачастую могли иметь даже большее пространство для маневров…
- А ну как удастся сорвать цветок? – мечтательно протянул болтун.
- Да ну тебя… - отмахнулся Тиль.
- Тебя что…они совсем не интересуют? – с притворным ужасом поинтересовался приятель.
- Разве что вдовы.
- Вот ведь зануда! А как же дух авантюризма?
- Помер смертью храбрых в поединке с гневливыми родичами.
- Точно зануда.
Общаться с этим балаболом Таилисину даже нравилось. Тот хоть и пытался быть полным дурнем, но много знал и охотно просвещал своего «дремучего друга» во всем, что касалось местных нравов и порядков. Именно поэтому большую часть времени в ожидании празднования Тиль перекидывался со своим местным приятелем колкими фразами, спорил о выборе репертуара и взглядах на жизнь и в целом не тратил время на скуку, которой придавались некоторые собратья по ремеслу.
- В этот раз они сами себя переплюнули, - продолжал восхищаться Антуан. – Обычно всем хватало места в замке, даже нашего брата порой селили со слугами. А тут и гости-то в городе обитают.
- А в этот раз что? – вяло поинтересовался колдун. – Ожидается второе пришествие?
- Не богохульствуй! – широко улыбнулся местный уроженец. – Но, согласись, не каждый же день видишь такое. Пригласили тьму народа, а все и явились. Даже те, кто обычно по углам сидит. Чудеса, да и только.  Еще ведь некоторые и прибыли так быстро, что…всякое мерещится.
- Даже так? – усмехнулся бард. – И не боишься так громко об этом вещать?
- А кому тут слушать-то? – отмахнулся Антуан. – Это мы с тобой располовинили кувшинчик и обсуждали завтрашний репертуар. Вокруг-то посмотри. Народ ужрамшись.
- Воистину, - согласился Тиль. – Кто празднику рад – тот накануне пьян.
- Кстати! А не распить ли и нам..? – начал было Антуан.
- Пожалуй, я – пас, - покачал головой валлиец. – Не хотелось бы завтра иметь дурную голову. Да и, признаться, хотелось бы прогуляться. Ты как?
- А тут уже я – пас, - пожал плечами рыжеватый. – Пойду, составлю компанию кузенам.
- Только в карты опять не играй, - напомнил приятелю колдун. – В следующий раз выплатить долг помогать не буду.
- Эй! Я же завязал!
Не желая продолжать шутливые препирательства, бард покинул комнату, направляясь в сторону лестницы. Проветрить голову действительно не мешало…

Подпись автора

Ветром февраль стучит во флигель, мокроволос и белокур.
Ходит по свету Уленшпигель - неисправимый балагур.
© Лора Бочарова