- Отлично, - c ухмылкой пожав руку красивому господину, Чудовище посмотрел ему вслед и, откинувшись на спинке скамьи, подозрительно напоминавшей скамьи в какой-нибудь церкви, приготовился его ждать. Слушая пение беззаботных птиц за окном, в тишине приёмной залы врачеватель позволил себе не думать ни о чём. Ни о святоше-епископе, упёршимся рогом вместо того, чтобы согласиться на то, что поможет его людям, ни о бушующей в городе страшной заразе, не бравшей химеру, но обычных людей словно заставлявшей гнить заживо с отвратительными бубонами на шее и в подмышках, ни о том, что нашёптывало ему самому собственное сердце, что казалось даже неуместным в таком положении города.
Где-то в городе на соборной башне часы пробили три удара ясным колокольным звоном.
"Она только ключ к лекарству, и хорошая хозяйка. Ясно как день, почему она добра ко мне: она не может меня увидеть..." - но прежде чем он сам прервал свои мысли, они были прерваны стуком торопливых шагов по напольной мозаике.
- Месье врачеватель, - запыхавшийся вернувшийся рыжеволосый слуга даже не пытался называть химеру по фамилии.
- Ну?
- Я передал всё, что вы просили. Андре всё сделал, как вы и сказали, а его мать, Слеп... мадам Фабре, попросила передать вам это, - слуга протянул Чудовищу небольшой трэнчер с гороховой кашей и ломтиком бекона. Монстр взял угощение так, как если бы не верил, что оно и впрямь может быть для него.
- Ещё, просто, чтобы уведомить вас, ведь дела у "У гарцующего пони" шли до сей поры неважно... Я видел, что в сторону трактира идёт сборщик податей.
Чудовище внимательно посмотрел на лакея.
- Ты уверен?
"Что могло ещё понадобиться этому жлобу от мадам Фабре? Долг её погашен"
- Совершенно. У меня хорошая память на лица, и месье сборщик податей частый гость в доме Монсеньора.
- Не сомневаюсь, - химера встал. - Я пойду в трактир и переговорю со сборщиком, а для тебя есть ещё одно поручение: дождись, когда выйдет господин Жан Эте, которого ты видел ранее, извинись от моего имени, что меня здесь нет, и скажи ему, куда я пошёл. Я буду ждать его, - с этими словами монстр прошёл мимо склонившегося в поклоне высокого слуги и, выйдя из дверей на улицу и пройдя мимо телеги с винными бочками со стоявшей рядом с ней весьма разношёрстной компанией, поспешил к своему месту постоя.
Чудовище бы соврал, если бы сказал, что не беспокоился. За ту седьмицу, которую он провёл в захваченном чумой городе он по-настоящему привязался к маленькой семье Фабре. Идя по мостовой и напоминая большую несуразную тень в своём коричневом плаще, химера вспоминал, как в день его прибытия, когда он направлялся к дворцу епископа пешком, заодно осматривая город, из небольшой улочки ему под ноги выбежал мальчик лет дестяи. Подняв голову на скрывающегося под плащом монстра, мальчик тут же стал молить спасти его маму от пришедшего в ярость отца, и действительно, из конца улочки до чуткого слуха зверя доносились женские вскрики. Наученный горьким опытом, показавшим, что порой нечего доверять ничьим слезам и ничьим мольбам, химера, даже не пытаясь скрыть в голосе угрозу, назвал свою обычную цену, три четверти того, что есть у парнишки прямо сейчас. Чудовище рассчитывал, что парень разразится благим матом, однако вместо этого парнишка торопливо снял с себя рубашку, ботиночки и, выудив из кармана штанов яблоко, протянул всё своё маленькое богатство химере. Молча взяв всё, Чудовище пожал его худую руку, на которой, как и всегда с его контрактниками, появилась в золотом сиянии чёрная печать розы, и только и спросил, куда идти. Не выпуская его руки, паренёк быстро повёл его вглубь улочки, где женские крики, переходящие в плач, становились всё слышнее, как и мужские ругательства. Очень быстро оба подошли к небольшому дому-трактиру с поблекшим рисунком пони на стене, стоящего на задних ногах, и вбкжали в незапертую дверь. Здоровый, выше Чудовища на две головы, дюжий бородатый мужик с рычанием швырнул на стол и схватил за волосы едва сопротивляющуюся всхлипывающую женщину, обзывая её последними словами, слепой и бесполезной уродкой. Неизвестно, что бы за этим последовало, но, стоило перепуганному мальчику сказать, что это от бородоча надо спасать маму, как Чудовище мгновенно оказался между мужиком и его жертвой. Тот удивился, оскалился, глянув на сына, и со смехом ударил пудовым кулаком, раз, два, три, но химера легко уклонился и сам зарядил бородатому в подбородок. Мужик рухнул на спину, удивлённый получил ещё удар в челюсть, стоивший ему пары зубов, и тут же оказался прижат к полу мёртвой хваткой душащей его химеры.
- Мне убить эту падаль? - рыкнул удерживающий бьющегося и хрипящего бородоча Чудовище, уже предвкушая кровь.
- Нет, - всхлипнул обнимающий прижавшуюся к нему перепуганную избитую женщину мальчик. - Я хочу... Пусть он никогда, никогда нас с мамой не найдёт. И дом наш тоже не найдёт, никогда!
Монстр разочарованно фыркнул, но послушался, заодно вдарив лбом в лоб бойко засопротивлявшегося мужика.
- Не бывать тропе, чтоб найти тебе сына своего и жену свою. Дома не найти, поведут пути тебя вкривь и вкось. Ты - незванный гость, - по-змеиному шипя проклятье, химера поднял дюжего бородоча за шею и, донеся до двери, вышвырнул из неё на улицу.
Погружённый в воспоминания, Чудовище открыл ту самую дверь и, под перезвон медного колокольчика, вошёл в пустой, но тем не менее прибранный трактир. Тут же к нему с приветственным возгласом поспешил кареглазый мальчишка лет десяти с вьющимися волосами.
- Месье врач, с возвращением! - увидев несуразный силуэт в плаще, паренёк в отличие от многих, кто видел Румпельштильцхена, заулыбался. Обращаться к химере по фамилии он даже не пытался, а называть его "господин колдун" Чудовище мальцу сам запретил.
- Андре, сборщик податей приходил? - перешёл сразу к делу монстр.
- Да, не так давно. Но он не просил денег, месье, только спросил, что с моим отцом стряслось, почему он домой никак не дойдёт, а то в кутерьме по городу шляется. И почему просит всех отвести его домой. Он даже сборщика просил, но у того были свои заботы, - почесав в затылке, сказал парнишка, затем вздохнул, явно вспоминая о том, что произошло седьмицу назад. Чудовище почувствовал облегчение оттого, что денег с семейства никто требовать не стал, однако затем внимательно посмотрел на паренька.
- Жалеешь? Об отце.
В глазах Андре на миг отразились грусть и сожаление, однако затем взгляд их наполнился решимостью.
- Нет, он постоянно и сильно бил маму, после того, как она болела и ослепла. Кстати, я убрал белладонну с солнца. Это ведь вы делаете новое лекарство, верно?
- Верно. И мне пора за работу.
- Можно с вами? - Андре весь был сама надежда и любопытство. Паренёк уже не впервые проявлял интерес к работе колдуна.
- В другой раз. А сейчас скажи своей матери, что мне нужно будет её увидеть, когда ей будет удобно, - ответил Румпельштильцхен и, немного неловко и нерешительно, потрепал поникшего было мальчишку по темноволосой голове. Тот, однако, повеселел и усвистал вглубь первого этажа. Чудовище же поднялся на второй, где свою скромную гостевую спальню уже успел переоборудовать в небольшую алхимическую лабораторию. Перебрав пучок мандрагоры и приготовив толстую трубчатую спицу для сбора своей крови, чародей зажёг горелку и приступил к изготовлению лекарства. В этот раз не от чумы.
Он был весь в работе, переливая из маленького перегонного куба раствор белладонны, своей крови и ещё двенадцати трав во флакон через проложенную чистой тряпицей воронку, как в дверь постучали.
- Я занят, - отрезал он.
- Андре сказал, что вы хотели меня видеть, - раздался мелодичный женский голос из-за двери.
Химера выпрямился, оставив микстуру переливаться по медной трубке саму.
- Да, мадам Фабре, прошу, заходите, - открыв дверь своей гостье, Чудовище взял её за руку и, введя в комнату, усадил на табурет.
В комнату вошла высокая женщина лет тридцати, с белым платком на голове, скрывавшим лицо. Её тяжёлая тёмная коса до пояса и стройная фигура могли бы быть предметом зависти для других женщин, однако стоило бросить взгляд на её лицо, когда она, как сейчас его показывала, и вся зависть тут же заканчивалась: лицо, аккуратное, было покрыто сглаженными, но всё же заметными следами оспин, и особенно много их было не высоком лбу трактирщицы. Веки её, тоже пострадавшие, были закрыты, но даже если бы она открыла их, она бы ничего не увидела: слепота, поражающая многих оспенных больных, забрала её зрение. На шее женщины были крупные овальные участки свеже-зажившей кожи, окружённые краснотой - следы от бубонов. Она не видела, но Румпельштильцхен смотрел на неё почти в таком же удивлении, как в первую встречу: Манон Фабре, прозванная Слепой Манон, перенесла и оспу, и чуму, каким-то невероятным чудом выжила, и теперь её редчайшая кровь была основой для целебного зелья от чёрной смерти.
- Вы так и не поели трэнчер. С самого утра так заняты, что за весь день к еде не притронулись, - мягко сказала Манон, и Чудовище, застигнутый врасплох и тронутый заботой, даже немного неловко поглядел на почти позабытый хлеб на краю стола. Слепая, женщина ориентировалась в том числе по запаху, а запах подкопчёного бекона было ни с чем не спутать.
- Дела навалилсь. Однако даже не думайте, что я оставлю трэнчер без внимания, - улыбнувшись краешком губ, ответил чародей, вызывая ответную улыбку.
- Как прошла ваша встреча с Монсеньором? - поинтересовалась женщина, и уже по хриплому вздоху постояльца догадалась, как, плечи её чуть поникли, - Договориться не удалось?
- Нет. Я выдвинул такие требования для избавления города от мора, что они показались епископу неприемлемыми. Я задержусь здесь на три дня, посмотрим, что он ещё скажет, если вообще скажет насчёт методов лечения.
- Я уверена, что вы знаете, что делать, а месье дю Лискуэ должен передумать. Он на самом деле хороший епископ, помогает мирянам. Он повелел сделать при церквях приюты для сирот, а ещё поддерживал виноградарей. Вы на многое способны, и Монсеньор должен понять, что ваша помощь просто необходима.
- Это вы, в отличие от него, не видите во мне зла.
- Я вижу, то есть, я и правда чувствую и понимаю, что вы не собираетесь совершать что-то злое, напротив. И если я могу сейчас снова помочь своей кровью для лекарства от чумы, то только скажите. Вы ведь для этого хотели меня видеть?
- Благодарю вас, мадам. Однако сейчас речь идёт непосредственно о вас. Я приготовил микстуру, которая поможет вернуть вам зрение.
Женщина, удивлённо вздохнув, по привычке зрячих, чуть вскинула голову на собеседника, но, будь она способна, смотреть, она бы смотрела мимо чародея.
- Действует она не сразу, необходимо подождать три дня. При этом очень важно в каждый из этих дней в полдень раз посмотреть на солнце, в полночь на луну. Это необходимое условие прозрения...
Слепо и немного робко потянувшись к нему на голос, Манон коснулась рукой коричневого плаща, тихонько провела вниз по руке замершей химеры. Чудовище едва не отдёрнул когтистую руку, осознав, что на ней нет никакой перчатки, но Манон опередила его, и, помедлив, сжала его чешуйчатую ладонь. "Как иначе, я же только что наобещал ей зрение. И ей просто не от кого больше получать деньги в своём трактире. А ещё ей должно прямо сейчас быть противно, и видела бы она хотя бы мою руку, ей было бы противней в десять раз", - думал Чудовище, и как же он сам при этом не хотел верить этим логичным, понятным мыслям.
Он едва подавил в себе желание сжать её руку в ответ, но, кажется, его пальцы всё равно дёрнулись, прежде чем он их высовободил.
- Необходимо три капли, в каждый глаз. Сейчас сделаю - взяв стеклянную палочку с тонким кончиком, чародей опустил её в снадобье, приоткрыл один глаз мадам Фабре и, закапав зелье, повторил то же со вторым её глазом.
- Не жжёт? - мягко приподняв лицо женщины за подбородок, врачеватель наблюдал за малейшей реакцией.
- Нет, только как масло ощущается. И пахнет приятно, травами, - жмуря неподатливые веки, Манон слегка улыбнулась.
- Так и должно быть, - Антон улыбнулся краешком губ в ответ. Он всё ещё касался подбородка женщины, краем уха слыша птиц за окном. А Манон не двигалась и ничего не говорила.
Осторожно, чтобы не задеть когтем, легко и мягко Румпельштильцхен провёл большим пальцем по щеке женщины. Она не отстранилась, даже не пошевелилась, и он повторил простое движение, затем ещё раз. И гостья ткнулась щекой в его большой палец, при этом касаясь губами указательного.
- Мадам Фабре...
- Пожалуйста: Манон.
"Манон, я избавлю тебя. От всех оспин, рытвин, шрамов, слепоты, порога бедности я тебя избавлю", - только врачеватель хотел сказать это, как на лестнице послышались шаги, а затем в дверь постучали. Подавив шипение, химера выпустил отсранившуюся женщину, затушил огонь, всё ещё колыхавшийся в горелке, и, когда постучали второй раз, открыл дверь. Мадам Фабре торопливо набросила на голову платок и скрыла лицо.
- Что? - рыкнул он, и тут же встретился взглядом с тем самым светловолосым красивым мужчиной из епископского дворца.
- К вам месье Эте, он говорит, у него назначена с вами встреча, - немного неуверенно при виде раздражения единственного постояльца сказал Андре, стоявший перед гостем. "Точно. Виноторговец", - теперь ещё и увидевший его с женщиной в спальне, пусть с этой женщиной у него ничего и не было.
- Да, это так, спасибо. Месье Эте, это мадам Фабре, хозяйка, - представил чародей.
- Рада познакомиться. Пожалуйста, чувствуйте себя как дома, и если вам что-то понадобиться, обращайтесь ко мне или к моему сыну Андре, - улыбнулась женщина, а стоило ей обнять подбежавшего к ней сынишку и поцеловать его в макушку, улыбка её стала шире и счастливее. Наблюдая за милой семейной сценой, Чудовище лишь запоздало понял, что чёрная шаль сползла с его лица, и торопливо надел её обратно.
- Мы с месье Эте переговорим по делу на первом этаже, - сказал колдун и, забрав тренчер, поманил пальцами виноторговца следовать за ним вниз по лестнице.
- Как прошла ваша сделка с Монсеньором? Святоша скупил всё вино, или что-то осталось? Если осталось, то я жду пробу и цену. И, кстати, от вашего товара он случайно не раздобрел настолько, чтобы согласиться на мои условия лечения города? - спускаясь, спросил химера.
- Месье Эте, мама просила узнать, голодны ли вы? - с балкона второго этажа крикнул вдогонку мужчинам Андре.
- Подпись автора
Словно раненный зверь,
Я бесшумно пройду по струне.
Я не стою, поверь,
Чтоб ты слёзы лила обо мне...
