Кромахи и Элиас обменялись взглядами. В темных, почти черных глазах колдуна мелькнуло раздражение, но он только усмехнулся и едва заметно  помотал головой, не то советуя таким образом Элиасу прекратить это нелепое сватовство, не то выказывая своё отношение к вопросу ученицы.
Но ничего не сказал.
Чтобы не произошло между этими двумя, обсуждать с ними минувшую ночь Кромахи не собирался.
- Ты можешь придумать, чего хочешь, - по-лисьи лукаво улыбнулся новоявленный жених. - Через три дня я приду узнать первую твою просьбу.  И не стоит лукавить, душа моя. Не стоит.

Голос его оставался смешливым и ласковым, но в нём отчетливо зазвучали угрожающие нотки. Кромахи пусть и знал этого веселого наглеца давно, не мог скзаать, что знает его хорошо и уж точно не понимал, с чего бы вдруг ему воспылать страстью к деревенской девчонке, делающей первые шаги в освоении магии. Красивых женщин в мире много.
- Откажись, Элиас, - устало попросил он, не слишком надеясь, что тот послушает, - я Киаре, конечно не отец, но сейчас я для неё больше, чем отец — я ее наставник.
- Я окажу тебе услугу, Кромахи, забрав девчонку. И, поверь, всем будет только лучше. Мы с Киарой будем счастливы, а ты — и дальше продолжишь собирать своё воронье воинство.
- Откажись, - повторил Кромахи и перевел взгляд на ученицу.
- А ты ступай. Придешь ко мне вечером.

- Не глупи, Кромахи. Не надо. Ни третьего требования, ни третьего моего отказа. Не из-за женщины же нам становиться врагами.

У пройдохи с невыносимым характером Элиаса мак Айнмире, как он сам всегда говорил, не было врагов. И он был прав. Затевать вражду из-за девчонки было бы для них, знающих силу друг друга колдунов, просто смешно. И если в своих силах Кромахи не сомневался, то в хитрости и изворотливости этому нахалу он уступал и знал это. Знал очень хорошо именно потому что когда-то Элиас отслужил у него три года. Не потому что был должен, не потому что Кромахи хотел этого, а потому что сам пожелал и сам схитрил, чтобы оказаться в вороньем замке.
Он коротко кивнул. Элиас ответил ему теплой улыбкой.
- Готовь свой вороний замок к свадьбе, Кромахи. Думал ли ты, когда-нибудь, что будешь отдавать деву замуж?
- Посмотрим.

Потом, когда Элиас улетел рыжим соколом, Кромахи повторил негромко:
- Посмотрим.
И кликнул Дилана.
- Хочешь свободы, паршивец? - спросил он провинившегося слугу, едва тот предстал перед ним в человеческом облике.
Юноша кивнул.
- А в ученики к колдуну Элиасу хочешь?
Лицо Дилана просветлело.
- Убеди Киару просить у этого нахала вернуть ей не много не мало, а любовь сына, и чтобы тот назвал её матерью.

Ну а наложить на Джека гейс, не позволяющий ему это сделать, труда для Кромахи не составляло.  И сделать это он собирался на глазах у Киары.

Киара спала, обняв белокурого мальчика и ни она, ни он не услышали тихого хлопанья крыльев и не заметили ступившего на землю Кромахи.  Он же, посмотрев на них, только покачал головой и скорбная, болезненная улыбка изогнула его губы.
Мать и дитя…
Она всем пожертвует для него, даже если он так и не узнает, кем ему приходится Киара. Она отдаст  ради него, нечуткого, капризного и заносчивого даже жизнь и не упрекнёт за то,  что и не подумает благодарить её за заботу и жертвы.  Ради детей, которые растут у юбки не так жертвуют собой, как ради тех, кого приходят спасать или возвращать. 
Кромахи не двинулся с места, и даже руки не поднял, но от земли потянулись, переплетаясь, гибкие ветви и вскоре над спящими возник небольшой шалаш столь надежный, что ветер не мог проникнуть сквозь плотное переплетение веток. Кромахи подумал немного и завершил чары, добавив условие  к их рассеиванию с первыми лучами солнца – не хватало еще, чтобы  эти двое уличили его в заботе, чуть большей, чем о прочих учениках.

Три дня спустя в вороний замок заявился жених.  Его будто бы и не ждали. В зале, у камина, где не было огня,  забавлялись игрой в «Лису и гусей» младшие ученики вместе с Джоном. Старшие, расположившись в креслах подле учителя,  рассказывали ему о том, кто и что сотворил за день, невольно хвастаясь друг перед другом в этих своих признаниях. Один рассказывал, как перехитрил торговца сукном, другой – как помог каменщикам, возводящим собор, третий, заливаясь краской, словно девица, с уст которой сорвали первый поцелуй, опустив глаза, рассказывал, как за одну ночь порадовал и жену, и дочку соседнего барона.  Четвёртый успел поведать о том, какую пакость учинил, перекрыв русло речушки, да так, что не под силу людям будет плотину ту убрать – перессорятся соседи,  а вода в низины пойдет, затопил поля и пастбища.  А вот пятый как раз рассказывал о том, как водил за нос графского сынка, страсть как загоревшегося самолично изловить оленя, обнаружившегося в его лесах, как на пороге появился Элиас, разодетый в платье тонкого сукна, при золотой цепи и тяжелом плаще, ладно хоть не на меху, да выбритый так, что, глядя на молодое его лицо  можно было подумать, что  ради юной невесты он и сам пожелал выглядеть моложе, чем привык.  Много было у Кромахи невольников, да только, когда становился, каменея в ночи, вороний замок, те, кому посчастливилось не становиться вещами, сидели воронами либо в комнатах учеников, которым отданы были в услужение, либо  на карнизах, под  потолком, ожидая приказов Кромахи. Так что всякий в вороньем замке обходился своими умениями. И Элиас это знал.
Он прошел, не дожидаясь пока на него обратят внимание,  сам наколдовал себе кресло да так, чтобы стояло оно против места, где сидел Кромахи, и, поприветствовав  колдуна, заявил, что пришёл получить задания от своей невесты.
- В кои-то взялся девчонку колдовскому ремеслу учить, - притворно вздохнул Повелитель ворон и обвел взглядом тех учеников, что сидели так, что он мог видеть их лица, - и что же?  Года не прошло, жених нарисовался.  А ведь берёг я Киару, как родную дочь не берегут. Лесами прятал,  за парня выдавал, держал в чёрном теле, чтобы не глянулась  такому вот… Так что ученики мои, понимаете теперь, почему не стоит брать девиц в учение?

Самые старшие только пожали плечами, а юнцы  захихикали, поглядывая на Киару.
- Будто не знаю я, что представляет твое учение, - улыбнулся Элиас, - хочешь – хоть каждый год приходи и испытывай, чему она научится у меня. Но прежде свадьбу сыграем. А чтобы случилось это поскорее, хочу я услышать, каких даров желает моя избранница или какие испытания я должен пройти, чтобы сердце её оттаяло, а взгляд стал ласковым.

Кромахи все эти дни даже не заговаривавший с ученицей о сватовстве Элиаса мак Айнмире, посмотрел теперь на Киару и вид у него был такой, словно он только рад будет избавиться от обузы, но старается этого не показывать.
- Киара, - он выдержал паузу, - раз уж колдун Элиас, старый мой друг, желает угодить тебе, выполнив твои прихоти, скажи ему первое своё условие, если  другие еще не придумала. И не жалей его, девочка моя, а то, коли слишком легким окажутся твои испытания,  мы с учениками решим, что наскучил тебе вороний замок и хочешь ты поскорее сбежать к жизни в роскоши и неге.