— Вернемся домой — сыграем твою свадьбу, — сказал отец, пока их кибитка тряслась по лесной неровной тропе, а дорогу лошадям застилал косой от ветра ливень: — Тебе не кажется, что этот дуб мы уже проезжали? Заросли становятся гуще...
— Пробирает до костей, — Розабелла, даже не собираясь смотреть на дуб, так глубоко втянула голову в капюшон плаща, что только нос и торчал: — Зуб на зуб не попадает. Все дубы одинаковые. Отец, мы можем не говорить сейчас про мою свадьбу? Без того, страшно.
— Судя по тому, как ты сбежала от грядущей помолвки, стать чьей-то женой пострашнее, чем ехать по темени лесной. Почему? Я надеялся, к Новому году погулять на твоей свадьбе.
— Не знаю. Вы нашли мне хорошую партию, но...не у вех бывает, как у вас с мамой.
— Это кого же ты наслушалась?
— На сестер насмотрелась.
Маурицио чуть дернул плечом, немного сгорбившись и крепче сжимая поводья. Он, до сих пор, винил себя за то, что близнецы выросли капризными, жадными, недобрыми и несчастливыми.

Белль хотела уже сказать что-то утешающее, но густые заросли расступились, а впереди показалась темная каменная громада.
Отец прищурился, вытирая лицо, на которое с его кудрявых волос стекала вода, и пробормотал:
— Согласно моим картам, этого места нет в дороге на Нормандию. Неужели, мы свернули не туда.
— Но там некуда сворачивать, отец, я слышала что земли рядом, они, ну...
— Заброшены? Тоже слышал...
— Вроде того. Но, всё-таки, там есть крыша и спасение от ветра. Давай взглянем! Одним глазочком.
— Что же, одним глазочком можно.

Тяжелые, дубовые и, окованные ржавым от времени железом, двери — скрипнули, когда Маурицио и Розабелла, в два усилия толкнули их. Гулкое эхо шагов отразилось от темных сводов просторного вестибюля, усеянного палыми листьями.
Белль показалось, что она заметила движение в уголке глаза и, повернув голову влево, увидела горящий подсвечник, рядом с каминными часами, стрелки у которых стояли чуть похоже на забавные усики разной длины:
— Ого, неужели, здесь кто-то есть. Смотрите, отец...свечи горят.
Свечи горят — это было слабо сказано, когда они рядами вспыхнули на длинном столе, где было накрыто целое пиршество.
— Должно быть, меня схватила лихорадка, ты тоже это видишь, Белль?
— Да, отец.
— Невероятно... вот ещё! Глянь, тут сундуки, а в них всё, что просили твои сестры привезти в подарок. Чудное...чудное место, дорогая. Ты голодна?
— Совсем немного.
Они сели за стол, какое-то время молча насыщаясь и согреваясь, но то и дело оглядываясь по сторонам, потому как любопытство было сильнее голода.

Вскоре, мокрые плащи уже висели на спинках стульев у потрескивающего камина, где танцевало медное пламя, а отец, немного прихлебнувший вина, боролся с чувством дремоты.
И он и Белль были одеты в дорожные, самые простые костюмы. Его густые, сильно вьющиеся волосы, щедро посеребрённые сединой, стали подсыхать и забавно распушились.
Прическа Белль не промокла, оставшись закрученной на затылке шишечкой. Лишь пара прядок спадали от висков спереди на плечи и грудь.
Розабелла съела совсем немного, не стремясь попробовать каждое блюдо. Куда интереснее для неё был не стол, ломившийся от яств, а...сам этот замок, где не было ни души, а свечи уютно перемигивались огоньками и, как по волшебству, появлялся целый пир.
В сказках такое кончалось плохо.
В сказках злая ведьма откармливала путников, чтобы самой зажарить их на вертеле и повкуснее отужинать.

— Интересно, кто тут живет. — Негромко сказала Белль, обходя зал и остановившись около высокой, прямоугольной настенной рамки, по краям которой остались редкие неровные мутные стекла, а остальная отражающая поверхность лежала у ног сиротливыми осколками. — И почему они так не любят зеркал.
— Скоро рассвет. Я приготовлю лошадь и отнесу эти дары в повозку. Нам пора ехать. Хозяева этого замка очень нам помогли, пусть и не до того гостеприимны, чтобы выйти. Так тому и быть.
Не станем их тревожить.

Шаги отца отдалились, пока Розабелла присела, собирая себе на ладонь несколько осколков и пытаясь сопоставить их так, чтобы увидеть своё отражение.

Неожиданно, вмиг налетел ледяной ветер, разом затушив все свечи. Белль вскрикнула и сжала ладонь, стряхнув кусочки зеркала на пол, вскочила на ноги, встревоженно позвала отца.
Камин тоже погас.
В это самое время, вернее, немного раньше, Маурицио Альбан сорвал розу в саду Чудовища.

Отредактировано Beauty (2022-02-01 17:08:45)

Подпись автора

Ведь кто, в целом мире,
Сможет полюбить, Чудовище?

— Должно быть, меня схватила лихорадка, ты тоже это видишь, Белль?
— Да, отец.
— Невероятно... вот ещё! Глянь, тут сундуки, а в них всё, что просили твои сестры привезти в подарок.
Чудовище, с наигранной укоризной глядя в хрустальный шар, поцокал языком и погрозил в воздухе когтистым пальцем изображению своих гостей. "Осторожней, не всё, что плохо лежит и не приколочено, можно брать в странных замках, где еда готовится сама собой. Можно больше потерять, чем найти", - на лице химеры появился страшный оскал, который только человек с большой или больной фантазией мог бы принять за улыбку.

За тем, как его гости едят, Чудовище наблюдал подобно хищному льву, наблюдающему за беззащитными зебрами на водопое. Заодно рассмотрел обоих вторженцев поближе. Мужчина и правда уже был стариком, седовласым, в морщинах, хотя в молодости мог быть видным. "Или видными были его деньжата", - судя по промокшему костюму, пусть и простого кроя и помятому после долгой дороги, ткань его была дорогая, добротная, и портной расстарался пошить одежду заказчику точно по фигуре.
Ну, а девушка... Взгляд Чудовища стал задумчивым. Девушка была просто редкой красавицей. Стройная, с женственной фигурой, она двигалась легко, будто фея. Светлые волосы напоминали шёлк, а две выбившиеся из причёски прядки обрамляли милое лицо. И какое лицо! Тонких черт, с красивыми скулами, с аккуратным подбородком. Пухлые губки её были алые, как розы, глаза голубые, словно небо, и будто такие же далёкие, большие. Такие лица, такие девушки всем нравятся.

Совсем как та женщина, которая приказала затравить его собаками живьём.

— Интересно, кто тут живет. И почему они так не любят зеркал.
"Тебе не интересно, поверь, дорогуша", - Чудовище зашипел, наблюдая за тем, как девушка подбирает осколки разбитого зеркала. Увидела бы она того, кого видели эти зеркала - он мог поклясться, что пара из них разбилась, стоило ему в них посмотреться, остальные он разбил уже сам - бежала бы со всех ног в ночь и в дождь, вместе со своим старым папашей, а, скорее, даже без него, чтоб быстрее было.

— Скоро рассвет. Я приготовлю лошадь и отнесу эти дары в повозку. Нам пора ехать.
""Дары"? Ты смотри, какие мы прыткие!"
— Хозяева этого замка очень нам помогли, пусть и не до того гостеприимны, чтобы выйти. Так тому и быть.
Не станем их тревожить.
"- И это ты тут будешь мне морали о гостеприимстве читать?!" - чем больше Чудовище слушал, тем выше ползли его брови. За более чем столетнюю жизнь мир во многом перестал его удивлять, однако то, с каким постоянством и беспечностью люди брали чужое, при этом проявляя только наглость, поражало своей регулярностью. А старик, всё ещё крепкий для своего возраста, и правда подхватил в руки один небольшой сундук и отправился прочь из столовой и явно к повозке. Глядя на то, как он спускается вниз по длинной лестнице, Чудовище, чуть склонив голову на бок, прикидывал расправу. Выдернуть из под ног старикана ковёр, чтоб тот навернулся и сломал себе шею или спину? Уронить ему на голову один из стальных факелов, который пробьёт ему череп? Или свалить на него одну из картин да послать в полёт до первого этажа через перила? В конце концов, Чудовище остановилось на более мирном варианте, и, когда мужчина спустился, сундук в его руках резко потяжелел и больно упал прямо ему на ноги. Старик вскрикнул и зачертыхался, шипя и баюкая отбитые пальцы, пока Чудовище, довольно ухмыльнувшись и рассчитывая на переломы, взмахом руки вернул шар к показу столовой. Оставшаяся там маленькая ведьма с красивым личиком уже тоже, небось, выгребала горстями богатства из второго сундука, или задумала ещё что похуже, уж он-то знал эту ушлую породу.

На удивление, девушка ни золота, ни жемчугов, ни дорогих платьев - иные клиентки просто "последнее с себя снимали" в качестве платы, и последнее именно в смысле моды - из сундука не доставала. Вместо этого она сидела там же, где он её и "оставил", у разбитого зеркала, и, набирая в руку осколки, пыталась восстановить хотя бы небольшой кусок зеркала, достаточный, чтобы увидеть своё отражение. "Дурочка, что ли, или блаженная? Хотя папаша её не бедствует, и, скорее всего, платьями дома её уже по горло задарил. На пару с каким-нибудь женишком", - не быть его у девушки просто не могло. А раз богатства её заинтересовали не так живо, как её папашу, то, возможно, женишок только их предложить и может по принципу "чем меньше может, тем больше платит". "Интересно, через сколько лет ты начнёшь искать волшебника, у которого можно купить зелье деторождения. Или начнёшь искать любовника, которого можно легко к себе привязать, да так, чтобы и рта раскрыть не смел. А потом вышвырнешь его, как ненужный хлам, и..."

Чудовище вдруг резко откинулся на стуле, всё тело на миг одеревенело. Сердце будто сдавило острой верёвкой. Тяжело дыша, он заставил шар вновь показать ему старикана, подозревая худшее, и подозрения подтвердились: бросив сундук в холле, вторженец сорвал последнюю бесценную розу с увядающего куста матери. 

В один прыжок Чудовище вылетел из приоткрытого окна в дождь, приземлился на башню с горгульями, в три прыжка по крыше обеденной перемахнул в сад и спикировал вниз прямо на вскрикнувшего старика, сбив его с ног. Короткая борьба, толком не начавшись, быстро кончилась в пользу по-пантерьи рычащей химеры, и у негоцианта кровь застыла в жилах, когда молния осветила ужасное лицо напавшего. С безжалостными глазами, с рептильей кожей, а на голове рога, как у самого дьявола.

- Святая Мадонна!.. - в ужасе пролепетал старик.
- Ворьё! - одной рукой Чудовище, вставая, поднял старика, который был и выше, и грузнее его, над землёй за шею, душа.
- Ничтожное, мерзкое ворьё. А ты знаешь, как поступают с ворами, скот? Им отрубают руки! - прорычала химера, расправив крылья, и гром вторил ей. Зверь внутри чуял скорую кровь, и Чудовище жадно облизало острые зубы. Ужас жертвы пьянил невероятно, хотелось смеяться от предвкушения радости убийства.
- Изыди... Изыди!.. Не надо... - еле прохрипел старик, хватаясь за стальное запястье монстра.
- О, нет. Надо, - в свете молнии сверкнули на занесённой над бедным негоциантом руке монстра острые, как бритвы, чёрные когти.

Движение сзади Чудовище уловил, но огромная горгулья, слетев с ворот, схватила в каменной хватке кого бы то ни было, кто бежал на помощь.

Отредактировано Beast (2022-02-08 12:37:30)

Подпись автора

Словно раненный зверь,
Я бесшумно пройду по струне.
Я не стою, поверь,
Чтоб ты слёзы лила обо мне...

- Белль! Белль, девочка моя, беги...бе-ги...
Зверь уже не слышал смысла слов, которые застревали в горле мерзкого вора, зверь слышал только шум крови в своих ушах.

"Оторвать. Руки. По плечи"

Голос, второй, пробился вдруг высокими, звонкими, отчаянными нотами сквозь удары грома и глухоту к смыслу человеческой речи.

- Постойте! Это я, я просила розу! Это я виновата!
- Белль...что ты... го в рришь...это неправда.

- Врунья выгораживает папашу-вора? Дрянная кровь как она есть, - Чудовище, пусть и понявший всё в этот раз, не шелохнулся даже.

- Умоляю вас, убейте лучше меня! Меня. Синьор! Сударь! Мсье! Взгляните на меня, это моя вина! Накажите меня, отпустите моего отца.

Наверное, никто, особенно посиневший в цепкой хватке негоциант, не ожидал, что монстр и впрямь обернётся.

- Тебя? - спросил, а вернее, прошипел Чудовище, затем отбросил хрипнувшего негоцианта в сторону как мешок с яблоками. К кашляющему торговцу вмиг слетела с ворот вторая горгулья и пригвоздила его лапами к мокрой земле.
Бережно подняв выпавшую из руки старика на траву алую розу, монстр повернулся к девушке. Она билась в хватке первой статуи, и Чудовище медленно двинулся к ней, будто волк к попавшей в ловушку лани, который абсурдно собирался преподнести в дар перепуганной добыче прекрасный цветок.
- Белль! Не подходи к ней, чудовище! Ты должен иметь дело со мной, только со мной! - купец тоже пытался вырваться из лап гаргульи, особенно грузной и пузатой, но тщетно.
- Белль, - повторил Чудовище, словно пробуя её имя на вкус. Чистое и нежное, словно звон серебряного колокольчика. ""Красивая". Даже назвали её так, чтобы подчеркнуть её смазливое личико, будто все кругом слепые или тупые", - имечко у незадачливой вруньи, судя по акценту, как и у старикана, итальянки, было и впрямь знамением. Но, как бы там ни было, кроме смазливости мордашки, храбрости - или глупости - девчонке было не занимать, если она решила торговаться за папашу. Вопрос: как далеко она готова зайти?

Химера хищно ухмыльнулся, обнажив острые зубы. Одна маленькая миловидная ведьма сейчас поймёт, что такое жертва.

- А за что мне тебя убивать, Белль? - словно и не слыша негоцианта, которому ещё и гаргулья по хлопку Чудовища рот зажала, и не обращая внимания на дождь, спросил чародей, говоря по-французки. Голос его переходил то в пантерье рычание, то в змеиное шипение, а он сам обходил кругом статую, держащую девушку в когтистых лапах. 
- Ты, хоть и врунья, но пока не настолько, чтобы заслужить смерть. Красть ты ничего у меня не крала, так что руки твои чисты и тоже при тебе останутся. Проступок совершил твой папаша, дважды, ему и расплачиваться. Если только... - он остановился перед Белль и наклонился к ней совсем близко, так, что та могла почувствовать исходящее от него волнами тепло.
- Тебе есть, что мне предложить такого, что меня заинтересует больше, чем твоя жалкая смерть, - он в ожидании пристально смотрел на девчонку, изучая, теперь вживую, её испуганное личико. Оно побледнело и было мокрым от слёз и дождя. "Правильно, бойся меня, дорогуша, и лучше последуй совету своего папаши и умоляй меня отпустить тебя вместо него"
- На что ты готова пойти, чтобы твой старикан остался цел, м? Думай хорошенько, мне трудно угодить, а твой ответ должен мне понравиться. Но и думай быстрее: скоро рассвет, а ты же не хочешь, чтобы вы с твоим папашей простояли и провалялись весь день мокрые в каменных хватках моей стражи? Они днём не слишком-то подвижные, - когтистым пальцем Чудовище указал за спину, на горизонт, где уже и впрямь брезжили первые призраки солнечных лучей.
- Тик-так, дорогуша.

Отредактировано Beast (2022-02-10 03:25:31)

Подпись автора

Словно раненный зверь,
Я бесшумно пройду по струне.
Я не стою, поверь,
Чтоб ты слёзы лила обо мне...